|
Синдром островитянства глубоко овладел сознанием
англичан, поэтому в воспоминаниях о Второй мировой войне такое значение
придается эвакуации из Дюнкерка в мае 1940 года. Двести двадцать тысяч
британских и сто десять тысяч французских солдат сумели избежать окружения
армиями нацистов, и это подается как замечательное достижение и вместе с «битвой
за Англию» и «блицем» почитается как одно из самых значительных событий Второй
мировой войны. После эвакуации последних солдат газета «Нью-Йорк таймс» ликовала:
«Пока существует английский язык, слово «Дюнкерк» будут произносить с
почтением… это великая традиция демократии. Это будущее. Это победа». На самом
деле это было следствием катастрофы. Это «победоносное» отступление,
прославленное в речах, на картинах и в стихах, надолго остается в памяти,
потому что была задействована целая армада судов — рыбацких одномачтовых
суденышек, прогулочных пароходиков, парусных яхт и небольших катеров, которые
вырывали британских солдат из пасти смерти, в то время как в небесах над ними
летчики союзников отражали воздушные налеты немцев. Элементы мифа приукрашены:
например, преувеличена роль «малого флота». Но дело не в этом. Эта история так
привлекательна для англичан по трем причинам. Во-первых, она свидетельствует об
их чувстве отделенности: в тот момент Британия в конце концов оказалась один на
один с нацистами. Король Георг VI даже сказал матери: «Лично меня больше
устраивает, когда у нас теперь нет союзников, с которыми нужно любезничать и им
потакать». Во-вторых, это рассказ об успешных действиях «немногих» против
превосходящего врага. В-третьих, это подтверждает для англичан вековую истину:
европейский континент — это место, где ждут одни неприятности, а залог
наибольшей безопасности — тысячи миль изрезанной береговой линии вокруг их дома-острова.
Идея острова занимает в воображении англичан особое
место. Начинается все в детстве с приключений на «острове Кирин» в
«Великолепной пятерке» детской писательницы Энид Блайтон, развивается в
«Острове сокровищ» Роберта Луиса Стивенсона (автор романа, как известно,
шотландец, но план отправиться на поиски спрятанных сокровищ рождается в
головах англичан из Западного края) и так далее. «Путешествия Гулливера»
Джонатана Свифта имеют успех, потому что считается, что где-то там могут быть
другие острова, еще более необычные по сравнению с теми, что уже открыты
английскими мореплавателями. (Свифт родился и вырос в английской «черте
оседлости» в Ирландии, и, вероятно, отсюда у него, сына колониального класса,
так остро выражена островная ментальность.)
Захватила воображение англичан и поразительная история
Александра Селькирка, никчемного моряка, высаженного на необитаемый остров в
Тихом океане у берегов Южной Америки. Поссорившись с капитаном корабля, Селькирк
предпочел остаться у берегов Чили на одном из островов Хуан-Фернандес, и его
вызволили оттуда лишь 31 января 1709 года, когда еще один английский капер
бросил якорь неподалеку от острова для ремонта и лечения больных после перехода
вокруг мыса Горн. Перед изумленной командой предстал одетый в козьи шкуры
человек, который говорил по-английски, хоть и с трудом. Он провел в одиночестве
четыре года. Описание капитаном спасения Селькирка в «Путешествии вокруг света»
сразу получило отклик у английских читателей. Этот рассказ появился в
«Англичанине» эссеиста сэра Ричарда Стила (Селькирк, между прочим, еще один
шотландец) в 1713 году. Шесть лет спустя повествование о том, как Селькирк
охотился на диких коз, как он сделал ножи, а потом сшил одежду из козьих шкур,
легло в основу «Робинзона Крузо» Даниеля Дефо, который стал одним из первых
романов всех времен и народов и пользуется неизменным успехом.
Эта безопасность в окружении морей рано выработала у
англичан уверенность в себе, а сравнительная изолированность привела к
возникновению идиосинкратической интеллектуальной традиции, породившей таких
весьма необычных гениев, как Блейк и Шекспир. Возможно, эта традиция как-то связана
с тем, что Англия дала миру так много прекрасных писателей-путешественников.
Свобода от страха внезапного вторжения способствовала и развитию личных свобод:
страны, не имевшие такой защиты, стремились к сильным, контролирующим все снизу
доверху системам правления, позволявшими в считанные дни собрать целую армию.
Тем фактом, что Англия — остров, продиктовано и устройство английских городов:
с такой естественной защитой, как море, не нужно было окружать города стенами,
и в результате они строились как бог на душу положит. Не существовало плана
застройки такого города, как Лондон, он рос по мере прирастания к нему
окружающих деревень. С другой стороны, ввиду отсутствия необходимости окружения
города стенами, отцы города могли по своему усмотрению прирезать к центру любые
открытые пространства. Не ослаб этот заложенный в англичанах островной синдром
и после создания империи. В 1882 году было положено под сукно предложение о
прокладке железнодорожного туннеля под Ла-Маншем. Казалось бы, страна строителя
Изамбарда Кингдома Брюнеля (еще одного ненатурального англичанина — отец у него
был француз) должна ухватиться за этот смелый полет инженерной мысли. Вместо
этого журнал «Девятнадцатый век» организовал петицию против этой идеи на том
основании, что «с прокладкой такой железной дороги возникнет военная угроза и
зависимость, от которых страна, как остров, была до сего времени счастливо
избавлена». Это не был глас из деревенского захолустья: письмо вскоре подписал
архиепископ Кентерберийский, поэты Теннисон и Браунинг, биолог Т. Г. Хаксли,
философ Герберт Спенсер, пять герцогов, десять графов, двадцать шесть членов
парламента, семнадцать адмиралов, пятьдесят девять генералов, двести
священнослужителей и шестьсот других выдающихся деятелей.
|