|
ГЛАВА 1. КРАЙ УТРАЧЕННОЙ СУТИ
Спросите любого человека, кем по национальности он
предпочел бы быть, и девяносто из ста ответят — англичанами.
Сесил Родз
Когда-то англичане знали, кто они. Для этого всегда
был наготове целый набор определений. Они вежливы, невозмутимы, сдержанны, и
половую жизнь им заменяли бутыли с горячей водой: каким образом они заводили
потомство, оставалось тайной для всего западного мира. Больше писатели, нежели
художники, садовники, но никак не повара, они предпочитали действовать, а не размышлять.
Их отличала классовая принадлежность и ограниченный кругозор, и они не могли
выражать свои эмоции. Они выполняли долг. Их почти непостижимая стойкость вошла
в пословицу. «Боже, у меня нет ноги!» — восклицает лорд Эксбридж под разрывы
гранат на поле Ватерлоо. «Боже, что вы говорите!» — молвит в ответ герцог
Веллингтон. Как гласит предание, от смертельно раненного солдата, лежащего в
залитом водой окопе во время битвы при Сомме, можно было лишь услышать, что он
«не должен жаловаться». Главное его достоинство — чувство чести. Они были
надежны, и им можно было доверять. Слово английского джентльмена приравнивалось
к документу, подписанному кровью.
1945 год. Война, которая, казалось, никогда не
кончится, уже позади. Теперь все население Британии, просыпавшееся с мыслью о
ней, может вздохнуть спокойно. В кварталах промышленных городов зияющие провалы
рухнувших домов напоминают о рейдах «люфтваффе». В городках, оставшихся сравнительно
незадетыми, на главной улице лепятся друг к другу, как в складной головоломке,
витрины магазинчиков, большей частью мелкие частные предприятия, ведь
англичане, по известному язвительному определению Наполеона, «une nation de
boutiquiers» — нация лавочников. Работает обширная сеть розничной торговли,
которая через несколько десятилетий вытеснит частных торговцев, но если вы
зашли в одну из аптек фирмы «Бутс», то, вполне вероятно, чтобы купить продукцию
для здоровья и красоты. Вечером можно сходить в кино.
Есть все основания согласиться с Черчиллем в том, что
Вторая мировая война стала «блистательным часом» для его страны. Он вел речь о
Британии и Британской империи, но ценности этой империи — это ценности,
которые, по привычному представлению англичан, придумали они сами. Несомненно,
во время войны и в первое послевоенное время англичане последний раз на памяти
живущих имели четкое и положительное представление о том, кто они. Для них это
отразилось в таких фильмах, как «Где мы служим», романизированном повествовании
Ноэля Кауарда о гибели эсминца британских ВМС «Келли», потопленном немецкими
пикирующими бомбардировщиками. Лежа в спасательном плотике, уцелевшие члены
команды вспоминают историю своего корабля. На самом же деле они вызывают в
памяти картину могущества Англии. Пусть капитана и личный состав разделяет акцент,
с которым они говорят, объединяет их главное — вера в то, что представляет
собой их страна. В ней все упорядочено и подчинено строгой иерархии, и война —
это неудобство, как дождь в разгар сельской ярмарки, тут уж ничего не попишешь.
Это страна, где люди строги и привыкли в чем-то себе отказывать, где женщины
знают свое место, а дети, когда им говорят, что уже пора, покорно и тихо идут
спать. «Успокойся, — говорит одна домохозяйка другой во время
авианалета, — еще минута-другая, и выпьем чаю». Теща, провожающая
унтер-офицера ВМС, спрашивает, когда он вернется.
— Все зависит от Гитлера, — отвечает он.
— Послушай, что он вообще о себе возомнил?
— В этом вся и штука.
«Там, где мы служим» — беззастенчивая пропаганда для
людей, стоящих на пороге возможного исчезновения своей культуры, и по этой
причине фильм очень показателен: становится ясно, какими хотят видеть себя
англичане. На основе этого и многих других подобных фильмов составляется
картина стоически переносящего испытания, привязанного к родному очагу,
спокойного, дисциплинированного, самоотверженного, доброго, великодушного и
обладающего чувством собственного достоинства народа, который предпочел бы
infinitely (как антоним к definitely?) ухаживать
за своими садиками, а не защищать мир от фашистской тирании.
Я всю жизнь прожил в той Англии, что восстала из-под
нависшей над ней тени Гитлера, и должен выразить восхищение перед тем, какой
она, похоже, была в те годы, невзирая на всю ее ограниченность, лицемерие и
предрассудки. Вступив в войну, в которой, как ей неоднократно обещалось, она не
должна была участвовать, страна на целые десятилетия ускорила потерю своего выдающегося
положения в мире. Те, кто пытается переписать историю, утверждают, что многое
из того, что считается успешными действиями британцев, во время войны выглядело
далеко не так. Конечно же, англичане яростно цепляются за выдумки о героизме на
этой войне, самые любимые из которых «малый флот» при Дюнкерке, победа
«немногих» в «битве за Англию», а также мужество жителей Лондона и других городов
во время «блица». Хорошо, роль «малого флота» преувеличена, «битва за Англию»
выиграна благодаря и просчету Гитлера, и героизму «немногих» —
летчиков-истребителей, а во время «блица» нам помогли выстоять отчаянные и
беспощадные ответные налеты английских бомбардировщиков на Германию. Пусть
заведомо ложны заявления о том, что англичане выиграли войну в одиночку: чтобы
убедиться в этом, достаточно почитать об отчаянных усилиях Черчилля добиться
вступления в войну Америки. Но факт остается фактом: летом 1940 года страна
действительно выстояла в одиночку, и если бы не она, нацисты подмяли бы под
себя остальную Европу. Если бы не огромное преимущество географического
расположения, то, возможно, как и в остальной Европе, от Франции до Балтийского
моря, в стране нашлись бы те, кто готов был действовать по указке нацистов.
Однако география штука немаловажная: характер людей зависит о того, где они
живут.
|