|
Гораздо чаще загородный дом скрыт от посторонних глаз,
в самом крайнем случае за высокими стенами или изгородью из густого кустарника,
причем для придания еще большего уединения зачастую используются складки местности
и склоны холмов.
Эта отделенность проявляется и в жизни простого
народа. В большинстве стран континентальной Европы жизнь проходит на улице.
Именно на улице люди едят, пьют, сочувствуют, флиртуют, смеются и проводят
время. У англичан этой жизни на улице противопоставлен задний дворик, общение в
котором происходит лишь по приглашению. Мечта англичанина — это частная жизнь,
но не одиночество, поэтому каждый хочет иметь свой дом. Если есть выбор между
собственным задним двориком и проживанием в общем доме, где можно
воспользоваться такими благами, как общий бассейн или площадка для игр,
большинство выберет свой клочок земли. Во Франции, Германии и Италии около
половины строившегося в 1990-е годы жилья составляли квартиры. В Англии они в
лучшем случае составляли 15 процентов. Это отражает то представление, что в
конце дня англичанин не останется посидеть на улице и поболтать, скорее он
отправится домой и захлопнет за собой дверь.
В октябре 1896 года в германском посольстве в Лондоне появился
новый сотрудник. Это был особый атташе, который, помимо дипломатов, занимался
изучением политической жизни Англии, вооруженных сил страны и торговли с
другими странами. Номинально Герман Мутезиус должен был составлять для
прусского Министерства торговли отчеты о том, как англичане организуют подачу
газа и электричества в свои города и как прокладывают железные дороги. На самом
деле он планировал изучить то, что в его представлении было присуще лишь
англичанам. Опытный архитектор, Мутезиус задумал осуществить анализ того, как
англичане строят свои дома. Как он писал великому герцогу Сакс-Веймарскому
Карлу Александру, «в английской архитектуре нет ничего более уникального, чем
строительство дома… ни один народ не относится к его разработке с таким тщанием,
потому что ни один народ в такой степени не отождествляет себя с домом». В
ответ великий герцог с энтузиазмом предлагал ему продолжать исследования,
потому что «такая публикация будет иметь огромную ценность здесь, в Германии.
Исторически сложилось, что представление об обыденности и домашнем уюте меньше
развито здесь, в нашем не таком удачливом фатерлянде, чем в Англии».
Результаты своих изысканий Мутезиус опубликовал лишь
спустя семь лет по возвращении из Лондона в Германию. Трехтомное издание Das
englische Haus появилось в Берлине в 1904 и 1905
годах. Хотя между 1908 и 1911 годами вышло второе издание, на английском языке
его сокращенный вариант был опубликован лишь в 1979 году: возможно, это
свидетельство того, как мало заботит англичан мнение иностранцев об их образе
жизни.
Мутезиус относился к Англии с невероятным энтузиазмом.
Однако это не был энтузиазм некритичный: города, по его мнению, переполнены
«безвкусным спекулятивным жильем, и целые акры заняты никудышными, абсолютно одинаковыми
домишками», а в пригородах зачастую полно «тривиальных фасадов,
спроектированных без всякого понимания». И все же, несмотря на это, Англия была
единственной развитой страной, где большая часть населения по-прежнему жила в
домах, а не в квартирах, как в городах континентальной Европы. В результате в
стране было во многие сотни раз больше ценных в художественном отношении домов,
чем в Германии. Сильнее всего его восхищало в них то, чем он больше всего
восхищался в английском характере — их непритязательная естественность. Тот
факт, что люди с таким достатком предпочитали жить дома по возможности наиболее
комфортно, не поддаваясь одержимости роскошью или стремлению произвести эффект,
говорил, по его мнению, о принадлежности англичан к высшей цивилизации.
Хотя Мутезиус не мог не уделить основное внимание
творчеству таких архитекторов, как Лютьенс, Бидлейк и Норман Шоу, у него
встречаются некоторые проницательные наблюдения относительно того, почему
английское домостроение развивалось именно таким образом. Как и многие другие
иностранцы, он отмечает важность климата: «сырой воздух Англии и постоянно
затянутое тучами небо» заставляли английскую семью искать убежище в доме, в то
время как в странах с иным климатом могло возникнуть желание пообщаться и на
улице. Гораздо большее значение имели давнишняя английская самодостаточность и
независимость мышления — «от протекающей за стенами их домов жизни этим людям
нужно сравнительно немного», — и в силу этого дом становится для них
идеальным местом обитания. Если добавить присущий им консерватизм, без восторга
встречающий любые перемены, то англичанам вполне подходил этот разобщенный
стиль жизни: «благодаря ярко выраженному отсутствию общительности, которое так
отличает англичанина от жителя континента, он не находит ничего предосудительного
в уединенности своего одинокого жилища». Мутезиус верно подметил, что одним из
следствий домовладения является то, что англичане в большей степени относятся к
своему жилью как к чему-то постоянному: пристанище, откуда тебя могут выселить
через несколько недель или месяцев, вряд ли может возбудить интерес к
обустройству дома. С таким же успехом можно ожидать, что кого-то заинтересует
обустройство или украшение номера в гостинице.
Отчасти дело, конечно, и в классовости. В те времена,
когда Мутезиус превозносил гениальность английского дома, миллионы людей жили в
прижавшихся друг к другу рядах одинаковых домов, и для них отношение к собственности,
которое произвело на него такое впечатление, было недостижимой мечтой. В лучшем
случае они могли надеяться на жилье в одном из стандартных домов, подобных тем,
что и сейчас можно найти на сохранившейся в Манчестере необычной улочке конца
викторианского периода рядом с местом, где располагалась первая в мире
механизированная фабрика. Булыжная мостовая теперь скрыта под асфальтом, но в
остальном все осталось по большей части таким, каким было построено: две
небольшие террасы из красного кирпича друг против друга, то самое жилье, что
когда-то можно было встретить в каждом промышленном городке Англии. Самое
забавное связано с названием этой улочки — Анита-стрит, потому что ни одной
Анита-стрит больше нет во всем Большом Лондоне. Объясняется это тем, что во
время строительства эта улочка была для отцов Манчестера показательной, потому
что в каждом отдельном доме был самый настоящий внутренний водопровод —
неслыханная роскошь для рабочих хлопкопрядильных фабрик. Отцы
города очень гордились этим и закрепили свою гордость в названии этих террас:
Санитари-стрит — Канализационная улица. Те, кто жил там позже, испытывали неловкость
от такого громогласного напоминания всему миру о деятельности их кишечника и настояли,
чтобы первая и последние буквы были опущены.
Величайшим психологическим преимуществом английской
приверженности дому Мутезиус называет «большее духовное здоровье», происходящее
из того факта, что у дома есть контакт с землей, имеется больше возможностей
получения доступа к свежему воздуху, а наличие садика помогает не растерять
естественной выносливости, которая заложена жизнью в деревне и «растрачивается
в водовороте городской жизни». Англичане, которые считают, что города разрушают
традиционные моральные ценности, вряд ли разделят его энтузиазм, но Мутезиус
действительно нащупал одну из их наиболее значимых характеристик.
|