|
Их отношение, если бы только они отдавали себе в этом
отчет, не так далеко ушло от веры Берни Гранта в свою «британскость». Глубоко внутри
у них заложено убеждение, что англичанин или англичанка — «свободнорожденный»
человек в свободном обществе. Натурализовавшийся гражданин может быть
«британцем», но это нечто совсем другое. Больше всего им претит то, что некоторые
вещи стало нельзя произносить вслух, например, изъявлять сомнение в
существовании различных культур, поэтому их лишь цедят сквозь зубы по углам или
рявкают разукрашенные татуировками громилы в больших кожаных ботинках.
Отличающиеся терпимостью представления правящей элиты, которая постаралась
поставить дискриминацию вне закона, по большей части восторжествовала. Сидя за
кальвадосом в центре Лондона, писатель Саймон Рейвен откликнулся на эту тему с
раздражением:
«Это просто абсолютно не по-английски говорить, что ты
не можешь что-то сказать. Свобода слова — часть интеллектуальной жизни нашей
страны. Когда я учился в Кембридже, у нас было двое или трое чернокожих —
принцы или что-то в этом духе. Но они были джентльменами. В целом англичане
были рады видеть чернокожих, а также рады видеть, как они уезжают.
Последняя фраза могла быть взята напрямую из колонки
Питера Простака. И все же есть нечто необычное в чудаковатом презрении майкла
Уортона к новой Англии, которое прослеживается в течение полувека существования
этой его колонки. Ибо страшная тайна этого чистокровного на вид англичанина кроется
в том, что сам Уортон наполовину немец, а его предки — евреи, преуспевшие в
торговле шерстью в Брэдфорде. Такая же история со многими другими, кто громче
всех кричит о своей английскости. Покойный отец журналиста Перегрина Уостхорна,
в колонках которого в «Санди телеграф» в 1980-х годах раздавались
предупреждения об опасности, грозящей целостности Англии, с гордостью говорил,
что он — полковник Кок де Горейнд. Стивен Фрай, сделавший артистическую
карьеру, играя самого что ни на есть английского хитроумного дворецкого Дживса
— наполовину венгр, наполовину еврей. Фамилия «самого английского» из
популярных поэтов, Джона Бетчемана, — немецко-голландская; «самый что ни
на есть английский» архитектор Лютьенс происходит из шлезвиг-гольштейнской
семьи. Многие из консерваторов, громче всех призывающих защитить Англию от
захвата Европейским союзом, такие как политик Майкл Хауард и журналист Майкл
Портильо, вышли из семей иммигрантов. А строки об англичанине, который остался
«англичанин все ж», положил на музыку сэр Артур Салливан, мать которого родом
из старинной итальянской семьи.
Вот таким окольным путем мы пришли к выводу, что
чувства, отраженные в песенке У.Ш.Гилберта, верны, если речь идет о сопротивлении
соблазну перейти в другие народы. Быть или не быть англичанином — действительно
дело выбора.
|