|
Поэтому было бы ошибкой рассматривать историческую
враждебность к католицизму как доказательство восторженного отношения к
протестантству. Стоит лишь вспомнить, с какой неприязнью относились к
нонконформистам, воспринимавшим Библию слишком серьезно: автор «Путешествия
пилигрима», самого знаменитого религиозного романа всех времен, Джон Баньян, провел
почти двенадцать лет в Бедфордской тюрьме за чтение проповедей без лицензии.
Антикатолицизм проистекает из убеждения, что раз в стране произошла Реформация,
нельзя быть одновременно католиком и патриотом. Хотя основатель англиканской
церкви Генрих VIII был протестантом самого что ни на есть католического толка.
(Наиболее отличительные элементы англиканского вероисповедания — отмена
целибата священников и отправление литургии на разговорном языке — были введены
лишь после того, как он благополучно упокоился в гробу.) В последующие века
англиканской церкви удалось включить в себя пуританизм, англо-католицизм,
кельтский мистицизм, евангелизм, христианский социализм и полдюжины других
учений. Эта Церковь существует потому, что существует — практичная, легко
приспосабливающаяся, утешение утешившимся. Единственный здравый вывод, который
можно сделать из уникального привилегированного положения англиканской церкви —
ее официального статуса, присутствия епископов в палате лордов, права
премьер-министра назначать высшее духовенство и так далее, — не в том, что
она представляет некую глубоко заложенную в народе духовность, а в том, что она
служит целям, которые одинаково устраивают и ее, и государство. Немало
епископов и деканов могут в неофициальной беседе признать, что для церкви было
бы лучше порвать официальные связи с государством и стать «негосударственной».
Часто говорят, что если бы англиканская церковь была лишь одним из многих вероисповеданий,
это отражало бы ситуацию в новой Британии, где в обычное воскресенье в церквях
собирается больше католиков, чем англикан, в стране с большим числом
азиатов-мусульман, сикхов и пятидесятников из стран Карибского бассейна.
(Неофициально многие лидеры этих других верований относятся к этой идее с
гораздо меньшим энтузиазмом: их устраивает некоторое духовное
присутствие у средоточия конституции, и старая англиканская церковь с ее
расплывчатостью для них лучше, чем большинство других, потому что она очень
старательно следит, чтобы иные верования и конфессии имели свой голос.)
Балладу XVIII века о «викарии из Брея», менявшего
верования в зависимости от того, кто занимает трон:
И буду сей блюсти закон
До самой смерти я, сэр,
И кто б ни сел на царский трон, —
Викарий в Брее — я, сэр! — обычно приводят в насмешку над церковью. Однако на
деле именно в балансировании между двумя противоположностями и заключен
истинный дух англиканства. Его последователи находят нечто абсолютно
восхитительное в его отказе занять ту или иную крайнюю позицию. «Via media — вот в чем дух англиканской церкви, — писал о XVI веке
поэт Томас Стернз Элиот. — В своем неизменном поиске золотой середины
между папством и пресвитерианской церковью английская церковь при Елизавете стала
в каком-то смысле воплощением самого возвышенного духа Англии того времени».
Бывший архиепископ Кентерберийский, доктор Роберт
Рунси видел в неопределенности, за которую осуждают англиканскую церковь, ее
силу. «В христианстве есть другие церкви, которые гордятся отсутствием
неопределенности — будь то в учении, руководящей роли или едином толковании
Евангелия. В противоположность им англиканское вероисповедание есть синтез, а
синтез неизбежно объединяет тезис и антитезис».
Выражаясь более цинично, можно было бы предположить,
что именно от англиканской церкви у англичан такое необычное свойство считать,
что они могут поступать и так, и этак. Способность к лицемерию у этого народа,
всегда любившего заявлять, что англичане — народ прямой, просто поражает. Возьмем,
к примеру, вопрос об аборте. Через тридцать лет после легализации аборта в Соединенных
Штатах вопрос этот оставался источником гневных, а иногда и бурных конфронтаций
по всей стране на ступеньках клиник, где их делают. В Англии не то чтобы
подходят к этому вопросу менее этично, просто никто не хочет поднимать шума по
этому поводу. Англичане знают, что аборты приняли в стране ошеломляющие
масштабы: 177 225 случаев в 1996 году, то есть один уничтоженный плод на каждых
четверых новорожденных. В данном вопросе точно есть и «тезис» и «антитезис». Но
англичане просто предпочитают этого не замечать.
Верным пониманием отличался премьер-министр XIX века
лорд Мельбурн. Сетуя однажды на свою обязанность назначать епископов
англиканской церкви, он сказал: «Черт бы побрал все это, еще один епископ умер:
воистину я считаю, они умирают, дабы досадить мне». Он также заметил, что «дело
принимает скверный оборот, если религии дозволяется вторгаться в сферу личной
жизни».
Во время Второй мировой войны у кого-то на Би-би-си
возникла идея пригласить группу писателей, чтобы записать серию радиобесед для
поднятия боевого духа, которые потом предполагалось передавать по радиостанции
«Эмпайр сервис» для войск, разбросанных по всему миру. В этом приняли участие
Дж. Б. Пристли, Сомерсет Моэм, Хью Уолпол и Филипп Гиббс, а также забытая
теперь многими писательница Клеменс Дейн. Этот псевдоним по названию церкви
Сент-Клемент-Дейнс на Стрэнд, где она жила, взяла себе за двадцать пять лет до
того бывшая актриса Уинифред Эштон. Свою беседу она начала словами: «Вы знаете,
Британия — страна, которая отличается завидным постоянством».
Хотя псевдоним ее взят по названию церкви на Стрэнд и
хотя большую часть взрослой жизни она провела в Ковент-Гардене, после этого
вступления автор приводит освященный временем пример английского постоянства:
«На прошлый уик-энд я проезжала мимо своего старого
дома в Кенте и, притормозив, чтобы взглянуть на него, к своему удивлению,
обнаружила, что он совсем не изменился за сорок лет, хотя от него до самого
сердца Лондона нет и двадцати пяти миль. К нему все так же едешь через «поля
золотой парчи» — на этой неделе вся Англия в лютиках, — в
парке напротив все так же пасутся олени, и те же узкие тропинки, протоптанные к
общественному пустырю вокруг тех же густо осыпанных розовым и белым майских
деревьев».
Пока все знакомо: вероятно, «люфтваффе» осыпают
бомбами Лондон (церковь Сент-Клемент-Дейнс была разрушена 10 мая 1941 года),
армия, наверное, в боевой готовности, но сердце Англии в десятках тысяч
деревушек в сельской местности бьется ровно. И тут она заходит с другой
стороны. «Что такое Британия и почему она так много значит для нас?» — задает
она вопрос и отвечает: «Думаю, все дело в английской Библии!»
|