|
Отношения
«Если кто-то
приходит в движение, даже его куры и собаки взмывают в небо». ( Пословица)
Гуаньси
означает «связи». Ла гуаньси - «заводить связи», это поистине национальный
спорт. Связи - это альфа и омега китайского общества. Они заменяют, с одной
стороны, социальную безопасность, с другой -являются материей, из которой
рождается анархия, во всяком случае, ее китайский вариант.
Гуаньси и законы
Наряду со
связями существуют законы. Они действуют для тех, у кого нет никаких связей.
Следовательно, они действуют относительно редко.
Вполне
естественно, что доверие писаному праву не очень большое. По опросу, опубликованному
в июне 1992 года в гонконгской газете, более 70% тайваньцев заявило, что законы
можно спокойно обходить, если они кажутся «несправедливыми».
40% оказались убеждены,
что тот, кто придерживается закона, получает при этом только вред. Больше половины
опрошенных указали, что люди с деньгами и властью являются еще менее законопослушными,
чем все остальные.
Как выглядел
соответствующий опрос в континентальной части Китая, мы не знаем. На великой
китайской родине уже давно прорвался вперед Дикий Восток: особенно на юге
страны, в традиционно тяжелом для управления регионе, государственная власть
отступает. Даже туристы могут в последнее время получить некоторое
представление об этом: водители автобусов незаконно перепродают уже
забронированные места другим пассажирам. Служащие в государственных гостиницах
предъявляют фантастические счета за несуществующие дополнительные услуги; даже
в телефонные переговоры с заграницей закладываются значительные «колебания
тарифа» - в зависимости от того, кто захотел бы поучаствовать в посредничестве,
и от того, насколько наивен клиент. Ссылки на занимаемое клиентом высокое
положение срабатывают мало. Иностранцы, правда, скорее могут рассчитывать на
успех, чем соотечественники, и все же, в принципе никого вообще не интересует,
что является «законным». Разрешено то, что допускается полицией, чья благосклонность,
по общему мнению, продается.
Действительность,
кажется, это подтверждает. Если самая распрекрасная незаконная рыночная торговля
валютой и наркотиками совершенно открыто осуществляется на глазах у
регулирующих движение полицейских, то даже простодушные люди задумаются.
Теперь, во
всяком случае, связь полиции и преступного мира вовсе не является такой простой
вещью, которая бы была понятна тебе самому или любому нормальному гражданину.
Все же, практически каждый является пользователем огромной серой зоны
беззаконности в будничной жизни, в которой преступники, полиция и население в
своеобразном молчаливом согласии работают рука об руку. Это касается, прежде
всего, более мелких нарушений, точнее таких действий, которые по представлениям
народа собственно совсем не являются преступными. Следующие примеры
принадлежат Тайбею, но могли бы происходить так или примерно так в любом другом
городе Китая.
Можно было бы
вспомнить уличную торговлю, которая с незапамятных времен является типичной
картиной китайских городов. Людям она нравится, так как там, где есть передвижные
торговцы, часто до полуночи «что-нибудь происходит», и кроме того, здесь
товары намного дешевле. Уличный продавец не платит аренду, так как в качестве
базы для торговли его устраивает простыня на тротуаре, и он не платит никаких
налогов. Государственные органы власти это радует мало. Ежегодно мимо казны
проплывают огромные суммы денег.
Телевизионные
программы, которые призывают население к бойкоту уличных торговцев, не
добились никаких видимых успехов. Таким образом, ежедневно на одной из больших
торговых улиц Тайбея можно наблюдать следующий ритуал: полицейские приближаются
со свистками к месту события и размахивают руками. Торговцы все понимают, начинают
складывать свои вещи и переселяться. Однажды один из торговцев просто запер
свои вещи в витрину с украшениями и оставил ее стоять прямо на улице. Он имел
право. Самое позднее на следующий же день все они снова явятся туда: уличные
торговцы, покупатели и полицейские. Иногда можно видеть, как уличные торговцы
уже снова распаковывают свои вещи, даже прежде чем последний полицейский
оказывается вне радиуса досягаемости. Это, разумеется, уже слишком для полиции.
Она хотела бы сохранить по крайней мере свое лицо.
Подобным же
образом действовало, пожалуй, известное на всю страну нелегальное автобусное
предприятие, которое находилось в острой конкуренции с государственными линиями.
Оно имело свою контору непосредственно на вокзале. Чтобы никто не мог сбиться с
пути, на улицах выставлялись огромные объявления, на которых указывалось время
отправления автобусов и пункты назначения. Посадка пассажиров не была разрешена
лишь на территории железнодорожного вокзала. Служба доставки пассажиров на
маленьких легковых автомашинах подвозила людей через две улицы непосредственно
к автобусу. Между тем государство все же отказалось от своей монополии на
транспорт, и частные фирмы сделались легальными. Приспосабливать законы к
существующим условиям вместо того, чтобы, наоборот, с большим количеством
издержек приспосабливать условия к законам, отвечает известному китайскому
пристрастию к практическим решениям.
Отмена
чрезвычайного положения, которое господствовало на Тайване до 1987 года в
течение сорока лет, было в этом смысле запоздалым. Действительность давно уже
довела его до абсурда. Так, вообще-то существовал запрет на танцы. И все же
Тайбей был известен благодаря своим прекрасным, большим дискотекам и
танцевальным дворцам. Пестрая световая реклама гигантского размера делала их
уже издалека заметными.
Запрещаются
законом и все-таки, при соответствующих связях, допускаются определенные формы
строительства гаражей, при которых хитрые граждане пользуются имеющимися
возможностями: в тайваньских городах из-за большого движения перекрыта большая
часть тротуаров. Это так естественно, протянуть на тротуар перед собственным
домом две стены и подвесить ворота. Пешеходы же могут обойтись и проезжей
частью...
Почти для
каждого китайца является обычным не полагаться на законы. Оказаться правым не
является вопросом юридическим и даже не зависит от мастерства защитника. Все и
всегда решают только связи. Не каждый, следовательно, может делать то, что он
хочет.
Горе уличным
торговцам, которые не имеют никаких связей! Полиция будет их арестовывать до
тех пор, пока они не сдадутся. Другие, напротив, имеют связи в полиции и могут
в один прекрасный день с легким сердцем «согрешить»: так, начинают соседи на нормальной,
проезжей улице пристраивать что-нибудь к своим домам. И вот уже бывшая улица
превращается почти в тупик с узким проездом для мотоциклов. Жители начинают
протестовать. Но полиция никак не реагирует на их протесты. V соседей имеется
родственник, который там работает. Так как подобные происшествия случаются
почти ежедневно, репутация у блюстителей порядка не особенно хорошая. Чего
стоят самые хорошие законы, если нет никого, кто бы придавал им значение?
«Законы - это листок бумаги, - обобщила свой долгий профессиональный опыт одна
женщина-редактор, - ты можешь разорвать его и выбросить».
К самым
забавным явлениям, подтверждающим эту точку зрения, принадлежит определенная
принципиальная несерьезность по отношению к распоряжениям начальства, которая
распространена среди китайцев, особенно среди южнокитайцев. Предписания,
несоблюдение которых наказывается не сразу, не всегда и не всюду
последовательно, воспринимаются скорее как рекомендации. Знакомство с ними не
вызовет особого недовольства, ими в дальнейшем просто никто не будет интересоваться.
«Уважаемые
пассажиры! Пожалуйста, не плюйте шелуху от семечек подсолнечника на пол», -
громко повторяют снова и снова, например в китайских поездах по громкой связи.
Между тем «уважаемые пассажиры» сидят или стоят в вагоне, не обращая ни
малейшего внимания на эти объявления, и выплевывают шелуху прямо на пол. Если
где-нибудь в азиатском аэропорту кто-то в зале ожидания совершенно спокойно
дымит в зоне для некурящих, велика вероятность, что речь идет о китайцах. На
Тайване красные светофоры в уличном движении часто выполняют функцию местных
указателей, разрешающих проезд. В городах, в которых уличное движение не
настолько интенсивно, чтобы при каждом случае нужно было считаться с движением
из поперечных улиц, на красный свет тормозят только особенно аккуратные
водители. Это не значит, что они остаются стоять, ожидая того момента, когда
загорится зеленый свет. Возможно, светофор испортился и на нем вообще всегда
горит красный свет? Кто захочет так долго ждать?
Гуаньси и коррупция
То небольшое
уважение, которым пользуются законы и хранители общественного порядка, имеет
также некоторые занимательные стороны. Заметна общая правовая неопределенность,
проявляющаяся во многих областях повседневной жизни.
Никто в
серьезном случае не хочет испытывать независимость судьи. Ямэнь, традиционный
китайский суд, уже навсегда приобрел репутацию продажного. «С одной стороны, ты
прав, - гласит старая китайская судейская шутка, при которой говорящий
многозначительно протягивает руку, - но твой противник прав еще больше, чем
ты», причем он протягивает другую руку еще дальше.
То, что в
Китайской Народной Республике до недавнего времени должность судьи могла
исполняться юридическими дилетантами, не способствовало вере в судебную справедливость.
Все же и на Тайване, где юристам требуется тщательное обучение юриспруденции,
никто, тем не менее, не ожидает, что в ходе процесса дело дойдет до «законного»
окончания. Поэтому иностранцам или иностранкам, например, не рекомендуется
сочетаться браком по китайским или тайваньским законам. В серьезных случаях
совершенно все равно, присудят ли теоретически в случае развода детей мужчине
или женщине. На практике проигрывает тот, кто не имеет никаких связей, и этим
человеком в большинстве случаев может оказаться в зависимости от ситуации, как
та, так и другая сторона.
К числу
человеческих факторов, имеющих большие последствия в китайской правовой
реальности, принадлежит также коррупция в общественной жизни. Тот, кто
получает должность в налоговом управлении, считается счастливчиком. Он
находится непосредственно у источника взяток. Многочисленные карикатуры
высмеивают «работу» различных ревизионных комиссий в Китайской Народной
Республике, которые призваны следить за соблюдением закона на заводах и
фабриках, но вместо этого только обильно кормятся за счет их коллективов.
Особенно страдают от деятельности государственных органов власти частные
предприниматели, которых заставляют дорого оплачивать подарками и приглашениями
любое разрешение, любую льготу, вплоть до водо- и электроснабжения.
В богатом
государстве Тайвань поразительно бедственное состояние улиц, которое
свидетельствует о процветающей коррупции. Здесь вообще не практикуется
постоянный ремонт и обновление асфальтового покрытия. До тех пор, пока
строительный подрядчик и компетентные городские власти совместно не займутся
тем, чтобы сделать хоть что-то, состояние улиц будет все ухудшаться.
Даже в таких
мелочах, как оценка качества текстильных изделий, покупатель не гарантирован
от обмана. Никто не может рассчитывать на то, что одежда, на которой имеется
этикетка, удостоверяющая, что это «100% хлопок», сделана на самом деле из
чистого хлопка.
«Во-первых,
отсутствует проверка», - это основное. «И, во-вторых, нельзя полагаться на
проверку, если она даже существует».
Самую темную
сторону принципа связей знают лишь те, у кого в тяжелый момент не оказывается
никаких связей. Это может быть опасным для жизни, прежде всего для тех, кто
болен и беден. Одна китаянка рассказывала:
«Мой отец был
в опасном для жизни состоянии, его необходимо было доставить в отделение
интенсивной терапии. Там его реально могли бы спасти. Затем его нужно было
сразу перевезти в специальную клинику. Мы ждали машину, чтобы сделать все это.
Час за часом. Карета «скорой помощи» просто не приехала. Мой отец был все это
время без какой-либо помощи. Несколько часов спустя он умер. Мы спросили потом,
почему не приехала машина. Нам ответили, что мы должны были пообещать
водителю машины денег».
Семья приняла
такое объяснение. Все остальное в этой ситуации было бы просто бесполезным.
Забота о
налаживании связей является жизненной необходимостью в личной и профессиональной
жизни. Маленькие любезности рождают дружбу. Тот, кто едет за границу, привозит
родственникам, коллегам, друзьям и знакомым маленькие безделушки. Вместе с тем,
чтобы никто не чувствовал себя обделенным, часто покупают, в частности для всех
знакомых женщин, совершенно одинаковые вещи. Китаец, который вдруг приобретает
сразу 32 косметических набора, весьма вероятно вовсе не хочет открывать
никакой торговли этим товаром, а всего-навсего скоро едет домой...
Еще более
важным является правильное дозирование материальных пожертвований начальникам
разного рода или представителям политических и экономических кругов. В капиталистически
ориентированном китайском мире фирмы или крупные банки специально привлекают
для этих целей профессионалов, все обязанности которых заключаются только в
том, чтобы приглашать важных людей в рестораны, водить их в бордели или в
караоке-бары и заручаться их поддержкой с помощью щедрых подарков. Забота о
связях является тем маслом, которое смазывает дела. Лесть и мелкие знаки
внимания держат начальника или начальницу в нужном расположении духа...
Не имеется
никаких оценок того, какое количество средств ежегодно с целью установления и
сохранения связей пропивается и съедается в ресторанах и барах. Один частный
предприниматель из Китая указывал, что в 1987 году он «потратил на связи» за
один год 8000 юаней - это соответствует семи годовым зарплатам простого
рабочего. Для тайвань ских или гонконгских условий это еще немного. Уже
единственное приглашение на свадьбу одного гостя может стоить более тысячи
американских долларов (смотри главу «Свадьбы»).
Если
конкуренция за самое хорошее гуаньси оживляет, прежде всего, гастрономический
сектор, то в других областях повседневной жизни она действует часто
парализующе. Самые простые сервисные услуги могут быть предметом гуаньси. В
1993 году нельзя было получить, например, никакими обычными средствами билеты
на железнодорожный маршрут Тайбей-Гаосюн. Не то чтобы билетов совсем не было.
Наверное, в некоторые дни их было даже достаточно, но они продавались по
принципу «для людей со связями». Итак, вместо того, чтобы обращаться в кассу,
людям со связями нужно было только один раз позвонить, чтобы подвигнуть
влиятельных людей повлиять на должностные лица в железнодорожной кассе, чтобы
эти последние распорядились о бронировании мест...
И все же
довольно редко происходит так, что общественная неприязнь, которую вызывает у
людей коррупция, вырастает до такой степени, что становится предметом для газетных
сообщений. Такое произошло во время скандала с акциями в июле 1992 года в
Чунцыне, который нашел свое отражение даже в западных средствах массовой
информации. Чтобы от продажи Чунцынских акций, которые считались вполне
надежными, получить еще больше прибыли, было распространено пять миллионов
билетов с разрешением на покупку этих акций. Примерно каждый десятый билет
(стоимостью в средний месячный оклад) давал
своему
владельцу право на приобретение одной акции. Полмиллиона заинтересованных лиц
собралось вместе. Когда просочился слух, что все билеты были распределены между
чинами полиции, войск и служащими банков, разразилась буря возмущения.
Взбешенная толпа скандировала «Долой коррупцию!», разбивала машины частных лиц,
были случаи поджога даже полицейских машин.
Такие
происшествия являются большими исключениями. Обычно в нечестной игре участвуют
на разном уровне многие и многие люди, в то время как они должны были бы бояться
последствий. Сетевидная структура связей гарантирует высшую меру безопасности.
Отдельный неподкупный человек совершенно бессилен добиться успеха в борьбе
против плотного сплетения людей, получающих выгоду. Если, тем не менее, неблаговидные
вещи удавалось предать гласности, их тут же старались снова скрыть как можно
скорее: «Большое дело сводится к малому, а из малого рождается Ничто».
Гуаньси и социальная теплота
Связи, как
можно было бы подумать, являются основным злом китайского общества. Это тем не
менее не совсем верно.
Они являются
скорее базисом общества. Связи, которые используются для плохих целей,
порождают несправедливость и коррупцию. Но так же они могут использоваться и
для чего-то хорошего, например, если кому-то, кто оказался в трудном положении,
порекомендовали небюрократическую и простую человеческую помощь. Паутина
связей действует одновременно и как сеть социальной безопасности. Никогда не
останешься совершенно беспомощным, если знаешь еще кого-то, кто знает кого-то,
кто знает кого-то, кто может помочь...
Оказывать
взаимную помощь друзьям или даже только знакомым естественно. Ничего, если
находящийся в конце цепи, тот, который помогает, никогда прежде не видел того,
кому он помогает: А дружит с Б, Б с В, В с Г. Г имеет связь с Я. Я просят
заступиться за А. А является обязанным Б, Б - В, В - Г, а Г - Я. Каждый
отблагодарит партнера за выполненную просьбу в какой-нибудь форме.
Готовность
помочь и сердечность среди тех китайцев, которые состоят в связи друг с
другом, снова и снова оказывается для европейца чем-то неожиданным и постыдным.
Если рассматривать китайский принцип связей только с тех позиций, что одна
рука другую моет и от этого свою выгоду получает, то это будет неверно. На этом
принципе зиждется неизвестная в Европе социальная теплота.
Получается,
что самое естественное в мире - предоставлять убежище друзьям знакомых и
приглашать их принять участие в обеде. Китайцы, которые едут в города, где они
совсем чужие, именно поэтому никогда не оказываются одни. Вероятно, в этом
городе живут друзья их друга или подруги, которые будут готовы ожидать
неизвестного гостя уже на железнодорожном вокзале.
И западные
иностранцы тоже учатся очень дорожить безопасностью, которую отдельному человеку
дают связи. Чудесным образом неожиданно помогают то одному, то другому - будет
ли речь идти о железнодорожных билетах, номере в отеле, поручительстве или
рабочем месте. Друг моего друга является в китайский культурной сфере всегда
также и моим другом.
Не знакомые с
заграничной жизнью китайцы объясняют, что дружба во многих западных странах
существует только между людьми, которые хорошо знают друг друга и ни в коем
случае не распространяется на их друзей, знакомых и родственников, это совсем
не та дружба. В их глазах она ничего не стоит, потому что она даже не способна
организовать помощь для третьего или четвертого лица. Китайская студентка,
которая планировала учебу в Зальцбурге, обращалась поэтому с совершенно естественной
в ее глазах просьбой к (западной) подруге из Северной Германии. Эта ее
подруга, как она знала, имела подругу в Вене. И, конечно же, было бы вполне
естественным предположить, что венка знала кого-то в Зальцбурге. Тот или та
могли бы, вероятно, помочь в походах по начальству или при поиске комнаты...
Попадая в
такие ситуации, европеец, который еще не приучен к тому, чтобы просить хорошего
друга о помощи для третьего лица>, чувствует себя ужасно глупо.
Обязательства и расчеты
Связи не
только обогащают межчеловеческое общение, они могут также чудовищно осложнять
его. Часто не ясно даже для самих участников, является ли в отношениях преобладающим
аспект дружбы или целесообразности.
С большим
недоверием рассматриваются, например, дорогие подарки, когда одариваемый
совершенно не знает, за что они делаются. За этим сразу ощущают определенное намерение
и расстраиваются. В то время как на Западе считается, что «давать более
приятно, чем брать», так как жест дарящего уже приносит радость, среди китайцев
считается, что давать более приятно, чем брать, прежде всего, потому что получающий
что-то с этого момента оказывается в долгу перед дающим. Подарки, особенно
ценные подарки, понимаются также в частной жизни не как подарки, но как
авансы, которые обязывают к ответным действиям.
Господин Лу,
который учился в Германии, пришел однажды полностью растерянный в гости:
«Я должен
поменять университет, - сообщил он. - Я должен уехать из этого города, уехать
далеко. Только подумай, шеф-повар Чен хочет подарить мне «Мерседес». Совершенно
новый «Мерседес»! Можешь ли ты представить, что я должен делать, если этот
новый «Мерседес» имеет значение? Теперь, что бы он ни попросил у меня, я
просто больше не смогу ответить «нет». Эти проклятые связи лишают меня
возможности дышать».
Господин Лу
должен был при случае также позволять управлять этим «Мерседесом» жене
шеф-повара Чена; она сильно косила на один глаз и не имела необходимого здесь
водительского удостоверения.
Совершенно
так же, как господин Лу, пришла в ужас китаянка, которой американка подарила
от сердечного расположения жемчужное ожерелье. Она больше не увидела вновь
девушку. В подобных случаях европейцы всегда расстраиваются, так как вообще не
могут понять, что же они сделали неправильно.
Сложность
положения дарящего состоит и в том, что подарок редко сразу распаковывается.
Его отставляют в сторону и более подробно рассматривают только тогда, когда
гости уходят. Во-первых, не хотят разжигать жадность в других гостях, и
во-вторых, конечно, не хотят показывать всем, что получили, так как подарок много
рассказывает об отношениях, которые поддерживаются с дарящим лицом. Также,
можно оградить дарящего от неприятного сравнения: тот подарок гораздо более
ценен, чем этот и т.д. Кроме того, на каждый подарок нужно отвечать, во всяком
случае, примерно равным по ценности подарком. Это может ослабить радость от
получения подарка.
Итак, связи
приносят тем, кто их имеет, ряд обязательств, которые могут быть им в тягость.
Каждая отдельная связь входит в сложную систему обязанностей и ожиданий, которые
все одновременно должны быть учтены. Соответственно, свободные или произвольные
решения в разных обстоятельствах больше невозможны. Потому что кандалы связей
тесны, так тесны, «что я больше не могу пошевелиться». Представление о том,
что неминуемо окажешься пойманным в паутину связей, является специфическим
китайским «страшным сном».
Никто не
сформулировал это с большей остротой, чем писатель Лу Сюнь в своем известном
«Дневнике сумасшедшего». Традиционное китайское общество с его непостижимо
переплетенными связями и долгом чести перед дарящим он описал как общество
людоедов. «Есть людей» по-китайски значит безжалостно использовать,
эксплуатировать другого человека. Под защитной оболочкой благоденствия и
сердечности, так внушает «Дневник сумасшедшего», происходит фактически
спекулирование интересами. Пожалуй, только китайцы могут понять манию преследования,
которая охватывает героя Лу Сюня, когда даже близкий ему человек только
высмеивает его, в то время как сам имеет свой расчет:
«Кроме того,
тут находилось еще семь или восемь других людей, они склоняли головы друг к
другу и шептались обо мне, действуя тем не менее совершенно невинно. Все люди,
которых я встречал на улицах, вели себя так же. Один из самых ужасных среди них
раскрыл рот и оскалился на меня, обнажив зубы; дрожь пробежала у меня с головы
до ног; так как у меня не осталось никакого сомнения, что они подготовили свой
план и собирались его исполнить».
Дневник
кончается записями:
«Только
больше не думать об этом!
В течение
4000 лет существовала эта страна людоедства, я осознал это только теперь; я и
сам также провел там много лет. (...)
Возможно, что
я, не зная того, что я делал, съел несколько кусков мяса моей сестры! И теперь
моя очередь. (...)
И я, имея
4000-летнюю историю людоедства - даже если я ничего об этом и не знал, -
понимаю только теперь, как тяжело встретить настоящих людей.
Вероятно,
есть еще дети, которые не ели человеческого мяса? Спасайте, спасайте детей...»
Прежде всего,
у молодых китайцев есть надежда, что однажды они заставят уничтожить все
гадости, которые приносит с собой система связей. Все же для этого, вероятно,
должны были бы быть уничтожены и сами связи. Социальное тепло и безопасность,
которые они также предлагают, не могут быть полностью отменены никакими
правовыми декретами.
|