|
Люди сами должны читать Священное писание, утверждал
он, а для этого надо перевести Библию на общепонятный английский язык.
Сделанный под его руководством перевод Библии частично лишал клириков монополии
на толкование основных положений христианства, так как несколько расширился
круг лиц, которым стало доступно чтение этого, по мнению Виклифа, единственного
источника вероучения. Вместе с тем Виклиф осуждал роскошную жизнь клириков,
монастырский разврат, пышность церковных обрядов. Городским богачам учение
Виклифа давало надежду на создание «дешевой церкви», стремление к которой
всегда было характерно, как отмечал Энгельс, для ереси городов. Перед магнатами
и сквайрами оно открывало перспективу расширения земельных владений за счет
церкви, тем более что Виклиф прямо высказывался в пользу права короля на
секуляризацию церковных земель.
Внутриклассовая идеологическая и политическая борьба,
разгоревшаяся вокруг Виклифа и его идей, отнюдь не затрагивала основ
феодального строя. Но идеи Виклифа приобрели немалое значение в борьбе
крестьянства и городской бедноты, направленной против самих коренных принципов
феодальной эксплуатации. Хотя последователи Виклифа - лолларды - вели пропаганду
среди всех слоев общества, наибольшее распространение эта «ересь» получила в
массах крестьянства и городской бедноты. По всей стране пешком и на лошадях
путешествовали «бедные священники» - люди духовного звания, но не имевшие ни
должностей в церковной или светской администрации, ни приходов. К их проповедям
жадно прислушивались деревенские и городские бедняки, которым давно уже надоело
бессмысленное латинское бормотание их приходских священников. Проповедуя основные
идеи Виклифа, лолларды шли гораздо дальше своего учителя. Они не ограничивались
критикой папства и пороков служителей церкви, но говорили и о несправедливости
господ, о произволе чиновников и гнете барщины, о бесчинствах лордов и
бесправии крестьян. Не следует забывать, что лоллардов слушали те же люди,
которые распевали песни о Робине Гуде, смотрели веселые представления
жонглеров, высмеивающих церковные и рыцарские обряды, знали на память или хотя
бы слышали отрывки из популярной поэмы Уильяма Ленгленда «Видение о Петре
Пахаре».
Эта поэма принадлежит к числу наиболее значительных
явлений английской культуры XIV в. Написанная бывшим крестьянином, который получил
образование в монастырской школе, бедняком, прожившим жизнь в среде лондонских
низов, поэма Ленгленда сочетает реалистические сцены из жизни всех слоев
английского общества с характерными для средневекового мышления
религиозно-мистическими представлениями и образами. Наряду с реальными
персонажами - простолюдинами и рыцарями, судьями и монахами, ремесленниками и
купцами, в поэме фигурируют Церковь, Правда, Совесть, Обман и т. д., причем эти
аллегорические фигуры также наделены реальными чертами. Но в центре поэмы -
образ простого крестьянина, Пахаря Петра, который олицетворяет все лучшие
человеческие черты. Когда огромная толпа, включающая людей всех званий и
профессий (английский народ), решает пуститься на поиски Правды,
обнаруживается, что только Петр Пахарь может указать к ней дорогу. Прославление
простого и честного труженика, который поднимается на такую нравственную
высоту, что ведет за собой все слои населения, было подлинным художественным и
этическим открытием. И сатирические образы продажных судей, лицемерных
клириков, развратных монахов, надменных рыцарей, и, особенно, привлекательный образ
Петра Пахаря, были широко известны английскому народу; в сельских церквах даже
появились изображения Христа в виде простого пахаря.
С конца 70-х годов XIV в. ко всем бедствиям
английского народа добавилось еще одно - резкое увеличение налогового гнета. Возобновившаяся
война с Францией потребовала новых пополнений королевской казны.
В 1377 г. парламент ввел подушный (поголовный) налог:
обложению подвергались все лица, начиная с 14-летнего возраста, независимо от
имущественного и социального положения. Этот несправедливый принцип налогообложения
вызвал волну возмущения, тем более что в 1379 г. налог был взыскан вторично, а
в 1380 г. его размер был утроен.
Новые налоги заставляли крестьян и горожан еще больше
задумываться над несправедливостями общественного строя и - коль скоро
приходилось отдавать так много государству - искать пути сокращения повинностей
и платежей феодалам. Во многих деревнях возникали тайные крестьянские союзы,
ставившие своей целью сопротивление феодалам и королевским чиновникам. Нарастал
протест и среди городской бедноты, учеников, подмастерьев. Между крестьянскими
союзами начали устанавливаться некоторые связи; благодаря близости к движению
бедных сельских священников возникла возможность переписки и распространения
воззваний.
Особую популярность приобрел в эти годы народный
проповедник Джон Болл, один из армии «бедных священников». В течение
десятилетий бродил он по деревням, ярмаркам, городам и, вопреки угрозам
церковных властей, отлучению от церкви и неоднократному тюремному заключению,
проповедовал идеи социального равенства и справедливости. В листовках, которые
переписывались его сторонниками и распространялись среди членов крестьянских
союзов, он прямо призывал к восстанию.
Вот один из образцов таких посланий: «Джон Пастух,
некогда священник церкви св. Марии в Йорке, а ныне в Колчестере, приветствует
Джона Безымянного и Джона Мельника, и Джона Возчика и просит их, чтобы они
помнили о коварстве, господствующем в городе, и стойко держались во имя божие,
и просит Петра Пахаря приняться за дело и наказать разбойника Хоба и взять с
собой Джона Правдивого и всех его товарищей и больше никого - и зорко смотреть
на одну только голову и ни на какую больше». Как бы странно ни выглядел этот
текст сегодня, английский крестьянин XIV в. прекрасно понимал, что все
перечисленные Джоны - это трудящиеся, к которым обращается Джон Болл, что Петр
Пахарь - собирательный образ земледельца, что разбойник Хоб - казначей
королевства Роберт Хелс, ненавистный всем глава сборщиков налогов. Читатель
этой листовки знал, что его призывают хорошо подбирать себе товарищей -
надежных людей («Джона Правдивого») и подчиняться избранному руководителю,
сохраняя единство («смотреть на одну голову»).
Когда в конце мая 1381 г. сборщики налогов попытались
арестовать в одной из деревень Эссекса крестьян, отказавшихся платить недоимку,
восстание вспыхнуло почти мгновенно. Первое небольшое сражение с отрядом
сборщиков произошло 20 мая, а уже к началу июня все графство стало ареной
массового восстания. Вслед за Эссексом восстание охватило Кент, а затем в
течение первой половины июня - более 20 из 40 графств Англии. Восставшие были
вооружены дубинками, кинжалами, самодельными шпагами и, главное, луками, этим
традиционным оружием английских крестьян.
В то время как более половины страны было охвачено
одновременным, но не имеющим общего руководства восстанием, в Кенте и Эссексе
движение приобрело более организованные формы. В первые дни восстания из тюрьмы
был освобожден Джон Болл; он стал одним из признанных руководителей движения. Но
военным вождем был кентский ремесленник Уот Тайлер, способный организатор,
бывший солдат, сумевший сплотить разрозненные отряды в большую армию. Поскольку
он стоял во главе главных сил, все движение принято называть восстанием Уота
Тайлера. Уже 12 июня повстанцы стали лагерем под стенами Лондона и готовились к
захвату города, где находился король и почти все государственные деятели.
Благодаря помощи столичной бедноты 13 июня повстанческая армия без боя вошла в
Лондон. Король и двор с небольшой охраной всего в 600 человек укрылись в
крепости Тауэр. Централизованная государственная власть была, по существу,
парализована, и хозяевами положения в столице стали восставшие. Они разгромили
район судебных учреждений Темпль, разрушили несколько тюрем, казнили некоторых
чиновников, смотрителей тюрем, спекулянтов, а также архиепископа
Кентерберийского, канцлера Сэдбери и лорда-казначея Хейлса. Но повстанцы не
взяли в свои руки дела управления, надеясь получить все требуемое от короля. 14
июня состоялась встреча повстанцев с королем в Майл-Энде, на одной из зеленых
окраин Лондона. Здесь Уот Тайлер вручил королю заранее подготовленные петиции,
и на глазах у вооруженных крестьян король принял все требования восставших.
Впоследствии эти требования получили название Майл-Эндской программы.
Вилланство и любые иные формы личной зависимости, сказано в программе, должны
быть отменены, а вместо всех видов повинностей устанавливается денежная
арендная плата в размере не выше 4 пенсов с акра, т. е. крайне низкая рента.
Богатые крестьяне начали расходиться по домам, унося с
собой тут же, на поле Майл-Энда, составленные грамоты, даровавшие им все, из-за
чего они взялись за оружие. Наивная вера в королевские обещания была так велика,
что получение этих грамот рассматривалось крестьянами как абсолютная гарантия
победы.
Разошлись, однако, не все. Были среди восставших и
более дальновидные люди, которые отнюдь не считали дело законченным. Свои новые
требования повстанцы предъявили во время второй встречи с королем и его свитой
15 июня в Смитфилде - в открытом поле за стенами города. Смитфилдская программа
в гораздо большей степени посягала на основы феодального строя, чем
Майл-Эндская, и, главное, выражала интересы не только крестьянской верхушки, но
и бедноты. Все церковные земли должны быть отняты у церкви и «разделены в
соответствии с нуждами народа в каждом приходе» - так формулировалось
требование, истоки которого нетрудно найти в учении Виклифа и лоллардов. Но
если Виклиф имел в виду передачу церковных земель королю и светским феодалам,
то Смитфилдская программа предполагала раздел части феодальных земельных
владений (именно той, которая находилась в руках церкви) между крестьянами. В
Смитфилдской программе фигурировал пункт и о возвращении общинных угодий.
Хотя король и на Смитфилдском поле из тактических
соображений заявил, что принимает все требования, именно здесь, во время
смитфилдского свидания, мэром Лондона был предательски убит Уот Тайлер. Находившиеся
довольно далеко отряды восставших не могли разглядеть, что произошло в группе,
окружавшей короля и Ричарду II удалось успокоить крестьян и убедить их
разойтись. Вскоре придворная клика уже не находила нужным скрывать убийство.
Голову Уота Тайлера, насаженную на пику, показали восставшим, и они,
деморализованные, потрясенные вероломством, обманутые вновь повторенными
обещаниями, лишенные вождя, покорно разошлись.
Как только отряды восставших отошли на несколько миль
от Лондона, в городе началась кровавая расправа над городскими участниками
восстания. Королевские войска и присоединившиеся к ним магнаты и рыцари направились
в графства и, ломая очаги сопротивления, громили и уничтожали крестьянские
отряды, вешали, четвертовали, сжигали повстанцев, мстя за дни унизительного
страха. 15 июля в присутствии короля был казнен Джон Болл. Вплоть до осени 1381
г. продолжалась зверская расправа.
Итак, великое крестьянское восстание было подавлено.
Хотя крестьянство было настроено революционно, оно лишь на непродолжительное
время смогло сплотиться в большую армию для сколько-нибудь регулярных военных
действий. Основные же массы крестьян ограничивались нападениями на своего
помещика, на близлежащий монастырь, на шерифа своего графства. Во время
восстания не было и речи о создании своего правительства, своих революционных
органов управления. Наивная вера в «доброго короля», естественная для
психологии средневекового крестьянина, также была серьезным препятствием на
пути к успеху.
Однако если крестьянство как класс собственными силами
не могло добиться победы, оно своей борьбой подтачивало основы феодализма и подготавливало
переход к новому социальному строю. Феодализм в Англии выстоял, не рухнул под
ударом крестьянской армии, но один из важнейших элементов феодального строя -
крепостное право, и без того расшатывавшееся на протяжении XIV в., после
восстания Уота Тайлера пришло к быстрому концу. Лорды и сквайры все реже
решались отказывать крестьянам в праве выкупа на волю. Как отмечал Маркс, в
Англии крепостная зависимость исчезла фактически в конце XIV столетия, хотя
самостоятельное хозяйство свободных крестьян скрывалось еще за различными
«феодальными вывесками».
|