|
Лодочник начал читать отрывок из поэмы Мура, о том как
Кэтлин столкнули в озеро. Голос у него оказался высокий, напевный. Первая
строфа звучала так:
К озеру, где берег дик,
Где не слышен птичий крик,
Где высок обрыв крутой,
Кевин выбрался святой,
И шептал он: «Никогда
Кэтлин не прийти сюда!»
Видно, он не знал дотоле,
Сколько силы в слабом поле.
— И это верно, сэр, потому как ежели леди положит
глаз на мужчину, будь он хоть святой, хоть грешник, ему следует беречься… Ну а
теперь задумайте три желания, и они исполнятся!
Я перебрался через горы Уиклоу в Килдэйр. Увидев в
витрине магазина афишу о скачках в Курраге, я решил поехать туда, а по пути
остановился в маленьком городке — перехватить сандвич и кофе. Там я повстречал
человека, которому, кажется, приглянулся. Он поклялся, что на коленях проползет
по главной улице, если увидит, что британская армия вернется в Курраг. Я прямо
сказал ему, что не верю в это. Он снова поклялся в том, что говорит правду, а я
подумал, что люди, говорящие подобные вещи заезжему англичанину, делают это из
вежливости, хотя вывод армии из Куррага наверняка оставил большую дыру в
доходах местных жителей.
— Вы, конечно же, гордитесь тем, что ваша страна
стала независимой, — сказал я.
— Да что там, капитан, все только хуже становится, —
ответил он.
Я удивился тому, что он назвал меня капитаном. Такое
обращение слышишь иногда от хитрых продавцов газет на Пикадилли, которые знают,
что почем. Правда, это немного прояснило ситуацию: он думал, что говорит с
английским офицером. Мужчина с досадой плюнул.
— Дела наши идут все хуже, — сказал
он. — Несчастная страна, одним словом.
Я немного рассердился. Жаль, если он и в самом деле
так думает. Потом мне стало совестно: неужто он старается сделать мне приятное,
неужто считает, что я такой глупец и ему поверю? Поэтому я оставил его без
всякого сожаления и направился в Килдэйр, думая, что, когда бар снова
откроется, этот человек наверняка станет обличать несправедливую Англию перед
более приятной аудиторией.
Базарный день в Килдэйре подходил к концу. Несколько
несчастных коров плелись домой по гористой улице.
В эту ночь я улегся спать под заплесневелой гравюрой,
на которой лорд Робертс по-отечески держал на своих коленях длинноволосую
девочку.
— Неужели вы не видите, что я занят? —
говорил его сиятельство бестактному адъютанту, стоявшему у порога с новостью о
войне в Южной Африке.
Какой, в самом деле, замшелый голос из прошлого!
|