|
Я подчинился. Обращался к владельцам магазинов и
бизнесменам, которые, как я знал, обращали в золото каждый соверен и даже
полсоверена, что попадали им в руки. Постепенно я перевел в золото всю сумму.
Когда в июле 1920 года заем закрыли, мне передали
золото с тем, чтобы я спрятал его в тайник. Заем, разумеется, был объявлен
незаконным, и всех, кто признался, что подписался на него, посадили в тюрьму.
Если бы деньги были обнаружены, их бы конфисковали.
Доктор Фогарти, епископ Киллало, прекрасный,
патриотично настроенный ирландец и один из преданных друзей, был в числе многих
наших доверителей. Думаю, что и лорд Монтигл — тоже. Главный фонд в банкнотах
записан был на их имена, а золото упаковано в четыре ящика. Каждый ящик весил
около двух английских центнеров. Все это передали мне на хранение.
Я работал всю ночь один — прятал ящики под бетонным
полом моего дома на Брендан-роуд. Ползая взад и вперед, извиваясь, как червяк,
я толкал перед собой ящик в двухфутовое пространство между бетонным полом дома
и деревянным полом комнаты, в которой работал.
Мне не хватало воздуха, я обливался потом, а потому в
самом начале работы разделся почти догола. Работу я закончил через семь часов.
Маленькое пространство не позволяло поднять руку. В ней я держал молоток,
пробиваясь с его помощью сквозь бетонное основание. Но я терпел и, выбив
необходимые углубления, захоронил ящики. Затем снова хорошенько залил все
цементом. Работу я проделал очень тщательно и аккуратно, а потому был
вознагражден: мой дом проверяли много раз, и пол ни разу не вызвал подозрений.
О тайнике, кроме меня, знала лишь жена. Майкл не спрашивал меня, куда я спрятал
золото. Он знал лишь, что оно в надежном месте, и этого ему было достаточно.
Золото так и оставалось нетронутым до сентября 1922
года, когда, вскоре после смерти Майкла, меня пригласил главный бухгалтер
парламента Джордж Макграф. Он попросил передать ящики с золотом в банк
Ирландии.
Сделано это было в присутствии главного бухгалтера.
Четырнадцать банковских служащих пересчитали деньги после того, как в три часа
дня банк закрылся для публики. Внутри каждого ящика имелась табличка, на
которой было записано количество содержавшихся в нем денег. Цифра была указана
точно, вплоть до половины соверена.
Золотых монет там было на 24 957 фунтов, в некоторых
ящиках имелись золотые слитки и иностранные монеты в сумме 114 фунтов.
Квитанция, выданная банком главному бухгалтеру, была выписана на 25 071 фунт.
Произошло это вскоре после гибели Майкла, и все мы
испытывали отчаяние от этой потери. Когда я в тот день в банке смотрел на
таблички, к которым он прикасался, мне казалось, что я вернулся в первый день
траура. Я представил в своем воображении, как три года назад в потайном месте
он с гордостью пересчитывал собранное золото. Оно должно было поддержать нас в
борьбе, на которую он возлагал такие надежды.
Ни один англичанин, читающий о борьбе горстки молодых
ирландских революционеров против организованной армии — омраченной с обеих
сторон жестокостью и убийствами — не может не чувствовать, что в противоположных
обстоятельствах подобный образ действий он посчитал бы почетным долгом Англии.
|