|
Очарование ирландской беседы в непредсказуемости ее
течения. К несчастью, вы многое не можете услышать! Ирландская мысль и ее
изложение происходят одновременно, и ирландец постоянно удивляет самого себя
озарениями. Возможно, поэтому он смеется над собственными шутками.
— Конечно, самой большой шуткой об
Ирландии, — сказал грустный задумчивый человек, меньше других
участвовавший в разговоре, — являются английские государственные деятели,
которые, умирая, говорили: «Слава Богу, я родился для того, чтобы разрешить
ирландский вопрос! Я дал им все, что они хотели!»
Кто-то обратил внимание, что уже два часа ночи. Поэт
снова проголодался и захотел уйти. Мы попрощались и вышли.
6
Поэт пришел на следующий день. Он сказал, что покажет
мне самое интересное зрелище в Дублине:
— Мы, — объяснил он, — увидим Дайл
Эйреанн. Вы, наверное, знаете, что это парламент Свободного государства.
Мы пришли к большому зданию постройки восемнадцатого
века. Это бывшая резиденция герцогов Лестеров. Перед ней стоит статуя королевы
Виктории. Нельзя сказать, что скульптор польстил королеве, но работа не так уж
плоха, в отличие от памятника, что столь грузно давит на Манчестер.
— Ее, — сказал поэт, указывая на
статую, — справедливо называют «Местью Ирландии».
Вход в парламент такой же, как в любой большой
лондонский клуб. Покуривая трубки и сигареты, члены палаты берут письма из
ящика портье и, пройдя через галереи Гровнор-сквер, поднимаются по широким
герцогским лестницам в палату.
Парламент независимого государства собирается в старом
лекционном зале Королевского дублинского общества, основанного в 1731 году с
целью поощрения искусств и наук. Галерею недавно отремонтировали, к ней
добавили ограду, дабы предотвратить случайное падение зрителей либо
каких-нибудь предметов на головы депутатов. В амфитеатре поставили кресла из
лакированного красного дерева. От кресла спикера поднимаются ряды в форме лошадиной
подковы. Палата выглядит достойно. Под галереей можно увидеть старые гравюры
Хогарта с видами Дублина.
Первое впечатление — обилие зеленого цвета. У членов
парламента зеленые папки. Когда они все вместе их раскрывают, кажется, что ты в
лесу, по которому пронесся ветерок. Блокноты переплетены в зеленые обложки. В
зал то и дело на цыпочках входят курьеры, проходят по рядам и подают депутатам
изумрудно-зеленые телеграммы. Наверху, возле дверей, стоят весьма внушительные
охранники, каких не видели на публике со времен старого лондонского
мюзик-холла. Человек среднего телосложения, вздумавший устроить драку в
парламенте, не продержится и двух секунд.
В коридорах прозвучал электрический звонок — депутаты
потянулись в зал. Мистер Косгрейв занял место на правительственной скамье, и
заседание началось. Так бывает на собрании совета директоров, когда
председатель боится опоздать на поезд.
В свое время мистер Гедалла взглянул на парламент и
задался вопросом: что бы подумал Гладстон «о последнем желании»? А Падрейка
Колума при взгляде на Косгрейва посетила мысль, что «бывшие ирландские лидеры,
даже такие интеллектуальные, как Джон Диллон, напоминают племенных вождей.
Косгрейв выглядит, скорее, как судья, и этот контраст дает нам понять, что ирландский
национализм ассоциируется уже не с восстанием, не с группой заговорщиков, не со
слабой надеждой. Сейчас это свершившийся факт: ирландская нация обрела
национальное государство».
|