Страны, города, курорты...

Возвратившись в Китай в конце августа 1930 г., Чжоу Энь­лай продолжал работать в глубоком подполье в Шанхае. Оп стремился к сплочению вокруг ЦК всех организаций и руково­дящих деятелей КПК. По решению ЦК КПК летом 1931 г. он выехал из Шанхая в Центральный советский район, загрими­рованный под христианского миссионера-проповедника. Чжоу Эньлай успешно миновал кордоны гоминьдановских войск и прибыл в Центральный советский район, расположенный в провинции Цзянси на границе с провинцией Фуцзянь.

17 ноября 1931 г. на I Всекитайском съезде представителей советских районов Китая он был избран в состав Центрального исполнительного комитета Китайской советской республики и стал членом ее Реввоенсовета. Осенью 1932 г. он был назна­чен политкомиссаром Красной армии (ранее этот пост занимал Мао Цзэдун). Чжоу Эньлай проявил себя талантливым органи­затором революционных вооруженных сил, много сделал для мобилизации населения в поддержку правительства Централь­ного советского района и для оказания успешного отпора чет­вертому карательному походу чанкайшистских армий против этого района. Состоявшийся в январе 1934 г. II Всекитайский съезд представителей советских районов, учитывая боевые за­слуги Чжоу Эньлая, избрал его заместителем председателя Реввоенсовета.

Весной 1934 г. Чан Кайши, собрав огромную армию, исполь­зуя авиацию и артиллерию, предпринял пятый карательный поход против Центрального советского района. Удержать опор­ную базу КПК оказалось невозможно, и на Чжоу Эньлая было возложено руководство разработкой плана прорыва гоминьдановской блокады, а также проведение скрытой мобилизации необходимых для этого резервов. В октябре 1934 г. основные силы Красной армии прорвали кольцо окружения гоминьда­новских войск и выступили из провинции Цзянси в поход на запад Китая с целью соединения с другими опорными базами. Этот героический более чем 10-тысячекилометровый поход че­рез глубокие ущелья, непроходимые леса, покрытые снегами неприступные горы, пустыни, болота и реки одиннадцати про­винций Китая, при постоянных атаках гоминьдановских войск и авиации, а также частей местных милитаристов — незабывае­мая страница в истории национально-освободительной борьбы китайского народа. Чжоу Эньлай делил все трудности похода с рядовыми его участниками, проявляя мужество и героизм, своим личным примером воодушевляя бойцов и командиров Красной армии.

Вместе с Чжоу Эньлаем в этом Великом походе участвовала его жена Дэн Инчао, с которой он познакомился еще в 1919 г. и переписывался все годы, проведенные им в Европе. В 1925 г. Чжоу Эньлай и Дэн Инчао поженились и дружно прожили вме­сте более 50 лет, деля все тяготы и опасности, радости и го­рести.

Вот как вспоминала Дэн Инчао о Великом походе: «До на­чала Великого похода Красная армия выросла в регулярные воинские формирования численностью более 300 000 человек, составляющие три фронта (1-й, 2-й и 4-й фронты). Эти три фронта в разное время двинулись в Великий поход. Шли раз­ными маршрутами и в разные сроки прибыли к месту назначе­ния. Мне довелось совершить Великий переход в двадцать шесть тысяч ли вместе с 1-м фронтом, ведомым Мао Цзэдуном и Чжу Дэ. Мы выступили из Жуйцзиня (провинция Цзянси) в ок­тябре 1934 года с целью прорвать плотную линию блокгаузов чанкайшистской армии, предпринявшей пятый карательный поход, и выйти на линию борьбы с японскими захватчиками... Красная армия к концу 1935 года достигла Уцичжэня на севере Шэньси. В течение года мы находились в чрезвычайно напря­женной и опасной обстановке, на нашу долю выпали серьезные испытания. Впереди преграждали путь вражеские заслоны, сзади нажимали части преследования, сверху кружили враже­ские самолеты и сбрасывали бомбы. Мы шли по рытвинам и ухабам труднопроходимых дорог, преодолевали неприступные естественные рубежи — скалистые горы, горные цепи со снеж­ными вершинами, травяные болота. Мы шли днем и ночью, страдая от холода и жажды, люди чуть не падали от усталости, даже лошади были измотаны непосильными переходами. Наши войска должны были еще сражаться с врагом, терпя множество лишений и тягот. Но трудности не устрашили, не сломили нас. Преодолевая тысячи преград, мы продвигались вперед. В пе­риод Великого похода нам пришлось провести немало сраже­ний с армией Чан Кайши, насчитывавшей несколько сот тысяч, а также с частями местных милитаристов... Не только боевые действия приносили нам лишения и тяготы. На второе место по трудности следует поставить продовольственный вопрос. В районах провинции Гуйчжоу, населенных национальными меньшинствами ло и мяо, вследствие проводимой Чан Кайнш политики великоханьского шовинизма, национального угнете­ния местное население с ненавистью относилось к китайцам, в особенности к военным... Такую обстановку Красная армия за­стала в районах, населенных нацменьшинствами. В первое вре­мя, еще до прибытия наших частей в населенные пункты, мест­ные жители прятались в горах, унося с собой все имущество, включая котлы для варки пищи. При­быв в деревню на ночной привал после утомительного дневного марша, мы не находили ничего съестного, кроме несжатых злаков да сладкого картофеля... Очень часто наши товарищи выступали в поход с пустыми желудками... Иногда не остава­лось ни зернышка, и, чтобы не умереть с голоду, приходилось питаться дикими кореньями... Теряли силу ноги, наступала общая слабость, переходы все более затруднялись, росло коли­чество отстающих, с каждым днем увеличивалась смертность. В горных районах провинции Ганьсу мы резко ощутили недо­статок воды. Стояло жаркое, засушливое лето, дневные марши изнуряли людей, мучила сильная жажда, но утолить ее было нечем... За время Великого похода мы преодолели неприступ­ные водные преграды Уцзян, Цзинына, Даду, пересекли снеж­ные горы, болота, топи. Небо было нам крышей. Мы шли под проливным дождем, в страшную жару и в адский холод. Передвигаясь с юго-востока на северо-запад, мы побывали во всех климатических зонах. В Юньнани и Гуйчжоу нас атаковала лихорадка. В снежных горах душил разряженный воздух...

В последней декаде августа 1935 года мы начали марш через травяные болота. Перед нами раскинулась безбрежная зеленая равнина, словно сотканный природой ковер. Подойдешь побли­же к этому зеленому ковру, а под ним небольшой слой воды и непроходимая топь. Идти можно только по выступающим над водой кочкам... Когда идешь по болоту, нужно ступать только по кочкам, оступишься — и тебя затянет в трясину...

Несмотря на жестокость врага, на неприступные природные рубежи, на тяготы боевой жизни, наша сплоченная, монолит­ная армия, опираясь на поддержку народа и свою железную волю, не спасовала перед трудностями».

В 1935 г. угроза превращения Китая в японскую колонию становилась все более реальной вследствие усиления японской агрессии.

Исполняя обязанности начальника штаба во время Велико­го похода, Чжоу Эньлай от имени ЦК КПК неоднократно обра­щался к солдатам и офицерам гоминьдановской армии с призы­вом сплотить все силы нации для отпора агрессии империали­стической Японии. 1 августа 1935 г. КПК приняла «Обращение к народу об отпоре Японии и спасении родины» с призывом прекратить братоубийственную гражданскую войну и создать правительство национальной обороны. 5 мая 1936 г. в теле­грамме, адресованной военному комитету нанкинского прави­тельства, всем вооруженным силам, партиям, группировкам, редакциям газет, руководители КПК вновь выступили с пред­ложением о прекращении гражданской войны и объединении всех сил страны для борьбы с Японией. Аналогичные призывы были повторены КПК и в августе, и в сентябре. Однако Чан Кайши, поручив доверенным лицам начать конфиденциальные переговоры с представителями КПК Чжоу Эньлаем и Пань Ханьнянем, в то же время продолжал операции против опор­ных баз КПК.

На VII конгрессе Коммунистического Интернационала, про­ходившем в июле — августе 1935 г., была дана высокая оценка деятельности КПК по созданию единого антиимпериалистиче­ского фронта. В докладе генерального секретаря ИККИ Г. Ди­митрова «Наступление фашизма и задачи Коммунистического Интернационала в борьбе за единство рабочего класса, против фашизма» в этой связи говорилось: «В Китае, где народное дви­жение привело уже к созданию советских районов на значи­тельной территории страны и к организации мощной Красной армии, грабительское наступление японского империализма и предательство нанкинского правительства поставили под угро­зу национальное существование великого китайского народа. Китайские советские районы выступают как объединительный центр в борьбе против порабощения и раздела Китая империа­листами, как объединительный центр, который соберет все ан­тиимпериалистические силы для национальной борьбы китай­ского народа.

Мы одобряем поэтому инициативу нашей мужественной братской Китайской компартии в деле создания самого широ­кого антиимпериалистического единого фронта против япон­ского империализма и его китайских агентов со всеми теми организованными силами, существующими на территории Ки­тая, которые готовы действительно вести борьбу за спасение своей страны и своего народа».

Выражая чувства и мысли участников конгресса, Г. Димит­ров передал пламенный братский привет от имени революцион­ного пролетариата всего мира китайскому революционному на­роду, испытанной в тысячах боев героической Красной армии Китая и заверил китайский народ в твердой решимости поддер­жать его борьбу за полное освобождение от всех империалисти­ческих хищников и их китайских приспешников.

Выступая на заседании Секретариата ИККИ по китайскому вопросу 23 июля 1936 г., Г. Димитров подчеркивал, что «зада­ча в Китае состоит теперь... в том, чтобы найти возможности, найти пути и подходящие лозунги, подходящие методы для того, чтобы добиться объединения подавляющего большинства китайского народа против японских захватчиков... Сейчас то, что японцы наступают, что они берут Маньчжурию, Северный Китай и собираются идти дальше, должно явиться могучим рычагом для сплочения и объединения китайского народа как такового против японских захватчиков, для обеспечения своей свободы и национальной независимости. Так вот, застрельщи­ком и инициатором этой борьбы должна быть Китайская ком­мунистическая партия, китайские коммунисты, опирающиеся на свои собственные ряды. Все остальное нужно подчинить этой основной задаче... Таким образом, наши товарищи должны вы­ступить как инициаторы, застрельщики и организаторы общего антияпонского фронта».

15 августа 1936 г. Секретариат ИККИ в телеграмме секре­тариату ЦК КПК, одобряя принятый ЦК КПК курс на созда­ние единого антияпонского национального фронта, предосте­регал против угрозы растворения Красной армии в общей антияпонской армии, а коммунистической партии — в общей политической лиге Китая. Секретариат ИККИ подчеркивал, что «в политическом отношении единый антияпонский националь­ный фронт должен представлять соглашение между КПК, Го­миньданом и другими организациями на общей антияпонской платформе при сохранении полной политической и организа­ционной самостоятельности их. В военном отношении антияпон­ский фронт должен представлять соглашение между Красной армией и другими вооруженными силами об организации объ­единенной антияпонской армии, причем каждая из этих сил сохраняет свою самостоятельность, отвечает за свой участок фронта, но подчиняется единому командованию в выполнении задач общего военного плана. Правительство национальной обороны должно быть действительным представительством всех партий и организаций, входящих в единый антияпонский на­циональный фронт».

По мнению Секретариата ИККИ, высказанному в телеграм­ме, «неправильно ставить Чан Кайши на одну доску с япон­скими захватчиками. Эта установка политически ошибочна — ибо главным врагом китайского народа является японский им­периализм, борьбе с которым на данном этапе должно быть подчинено все... Нужно взять курс на прекращение военных действий между Красной армией и армией Чан Кайши и на соглашение с ней для борьбы против японских захватчиков». Эти рекомендации Коминтерна были одобрены руководством КПК и легли в основу последующих переговоров КПК и Го­миньдана, которые вел Чжоу Эньлай. На VII конгрессе Комин­терна Чжоу Эньлай как признанный деятель международного коммунистического движения был избран Членом ИККИ.

По заданию ЦК КПК Чжоу Эньлай начал работу по уста­новлению связи с войсками под командованием Чжан Сюэляна, вынужденными по приказу из Нанкина, не противодействуя захвату Маньчжурии Японией, отступить в Северо-Западный Китай. Еще в январе 1936 г. Чжоу Эньлай вместе с Мао Цзэдуном и Чжу Дэ обратился со специальным воззванием к офи­церам и солдатам армии Чжан Сюэляна, призывавшим их к совместному отпору японской агрессии. Аналогичная работа велась КПК и с личным составом 17-й армии Гоминьдана под командованием патриотически настроенного генерала Ян Хучэна. 9 апреля 1936 г. Чжоу Эньлай имел глубоко законспириро­ванную встречу с Чжан Сюэляном, в ходе которой разъяснил ему политику КПК в деле организации общенационального отпора японской агрессии. Под впечатлением этой встречи и последовавшей за ней переписки с Чжоу Эньлаем Чжан Сюэлян стал сторонником прекращения гражданской войны, перестав выполнять приказы Чан Кайши о блокаде Пограничного райо­на Шэньси — Ганьсу — Нинся, и разрешил КПК иметь свое неофициальное представительство в Сиани для разработки сов­местных с его войсками и 17-й армией Ян Хучэна действий по оказанию отпора японским интервентам, сконцентрировавшим­ся в Северном Китае.

Когда Чан Кайши прибыл в Сиань для руководства воен­ными действиями против частей КПК, Чжан Сюэлян и Ян Хучэп потребовали от него прекратить гражданскую войну. Чан Кайши ответил отказом. Тогда 12 декабря 1936 г. ради­кально настроенные офицеры арестовали Чан Кайши и решили предать суду и казнить как изменника нации. Арест Чан Кай­ши активизировал действия прояпонских элементов в нанкинском правительстве, стремившихся военным путем подавить коммунистическое движение и уничтожить вооруженные силы КПК и готовых ради этого капитулировать перед Японией. По­скольку при всем своем антикоммунизме Чан Кайши не был сторонником капитуляции и представлял собой наиболее круп­ную в военном и политическом плане фигуру общенациональ­ного масштаба, способную возглавить объединенный отпор агрессору, по совету Коминтерна КПК решительно вмешалась в сианьские события.

Секретариат ИККИ, получив сообщение ЦК КПК об аресте Чан Кайши, направил 16 декабря 1936 г. китайским товари­щам следующую рекомендацию:

«В ответ на ваши телеграммы рекомендуем занять следую­щую позицию:

1. Выступление Чжап Сюэляна, какие бы ни были его на­мерения, объективно может только повредить сплочению сил китайского народа в единый антияпонский фронт и поощрить японскую агрессию в отношении Китая.

2. Поскольку это выступление совершилось и надо считать­ся с реальными фактами, Коммунистическая партия Китая вы­ступает решительно за мирное разрешение конфликта на сле­дующей основе:

а) реорганизация правительства путем включения в прави­тельство нескольких представителей антияпонского движения, сторонников целостности и независимости Китая;

б) обеспечение демократических прав китайского народа;

в) прекращение политики уничтожения Красной армии и установление сотрудничества с ней в борьбе против японской агрессии;

г) установление сотрудничества с теми государствами, ко­торые сочувствуют освобождению китайского народа от на­ступления японского милитаризма».

В Сиань для мирного урегулирования инцидента был сроч­но направлен Чжоу Эньлай. Он успешно справился с этой ис­ключительно сложной задачей. Чан Кайши в беседе с ним выра­зил готовность объединить все силы страны для защиты от внешнего врага и прекратить гражданскую войну, после чего Чжан Сюэлян и Ян Хучэн согласились освободить Чан Кайши из-под стражи. 25 декабря 1936 г. Чан Кайши вылетел из Сиани. Мирное разрешение сианьского инцидента положило начало формированию в Китае единого антияпонского национального фронта с участием Гоминьдана и КПК.

Вскоре Чжоу Эньлай был назначен представителем КПК для переговоров с нанкинским правительством по выработке подробного соглашения между обеими партиями о едином ан­тияпонском фронте и вел по этим вопросам переговоры с Чан Кайши и деятелями нанкинского правительства в Лушани.

Когда 7 июля 1937 г. Япония развязала крупномасштабную войну против Китая, Чжоу Эньлай, понимая крайнюю важность незамедлительного развертывания сопротивления врагу в Се­верном Китае, где находились основные опорные базы КПК, срочно выехал на фронт в Северный Китай для проведения агитационно-пропагандистской работы среди населения, обуче­ния его методам партизанской войны, для сплочения всех пат­риотических сил. В конце 1937 г., после установления сотруд­ничества между Гоминьданом и КПК, по решению ЦК КПК Чжоу Эньлай прибыл в Ухань, ставший временной столицей Китая после оккупации Японией Нанкина. Здесь он развернул большую работу по укреплению единого антияпонского нацио­нального фронта и одновременно редактировал орган КПК га­зету «Синьхуа жибао».

В Ухане 1937 г. Чжоу Эньлай создал первое дипломатическое ведомство под эгидой КПК. При Уханьском бюро 8-й полевой армии (в нее была преобразована китайская Красная армия) он организовал «международную пропагандистскую группу», состоявшую из нескольких человек. Задачей группы был сбор информации и контакты с иностранными журнали­стами, находившимися в Ухане, с целью мобилизации миро­вого общественного мнения в поддержку Китая.

По воспоминаниям одного из бывших сотрудников этой группы, Чжоу Эньлай сформулировал для них «пять правил работы»; 1) «работать глазами» — заниматься чтением, и преж­де всего изучать марксистско-ленинскую литературу, труды Мао Цзэдуна, документы КПК; 2) «работать ушами» — стараться слушать, что говорят люди о войне, Гоминьдане, будущем Ки­тая, и использовать их мнения в своей деятельности; 3) «рабо­тать языком» — пропагандировать политику и установки пар-тин, давать отпор неправильным идеям и взглядам; 4) «рабо­тать руками» — делать самим все, что требуется; 5) «работать ногами» — ходить и искать друзей, а не сидеть за закрытой дверью и ожидать, когда в нее постучат.

Активная деятельность Чжоу Эньлая и его дипломатиче­ских кадров продолжалась и в Чупцине, куда после ряда пора­жений от Японии переехало гоминьдановское правительство. Именно в чунцинский период сформировались основные методы дипломатии Чжоу Эньлая: привлечение на свою сторону путем личных контактов представителей различных влиятельных по­литических и социальных сил и обращение к методам народной дипломатии с максимальным использованием неформальных контактов.

В марте 1938 г. Чжоу Эньлай был назначен заместителем начальника политуправления Военного комитета Китая и уп­равления по мобилизации масс при этом комитете. На этих по­стах Чжоу Эньлай снискал огромную популярность среди ра­ботников искусства, деятелей культуры, писателей, представи­телей других слоев интеллигенции, направляя их усилия на отпор врагу.

Советский военный советник А. Я. Калягин, находясь в 1937—1939 гг. в Китае, оказывал, как и многие другие совет­ские добровольцы, большую помощь освободительной борьбе китайского народа против японского агрессора и, в частности, как специалист но инженерно-фортификационным работам по­могал в организации обороны крупнейшего города в среднем течении реки Янцзы — Уханя. А. Я. Калягин в своих мемуарах дал высокую оценку плану обороны Уханя, составленному Чжоу Эньлаем. «Письмо Чжоу Эньлая Чэнь Чэну «Об органи­зации обороны Уханя»... было обсуждено в штабе 9-го военного района, одобрено Чэнь Чэном и в качестве официального доку­мента направлено начальнику Уханьского укрепленного района для исполнения»,— писал Калягин. План Чжоу Эньлая, отпе­чатанный на семи страницах, предусматривал мобилизацию людей и материальных ресурсов на организацию обороны Уха­ня, а также «политическую мобилизацию масс», для чего реко­мендовалось создание специального комитета. Учет и распре­деление материальных ресурсов возлагались на торговую пала­ту, рабочей силы — на провинциальное правительство. Были перечислены заводы и предприятия Уханя с указанием числен­ности рабочих, которые могут быть отправлены на оборони­тельные работы. Однако удержать Ухань не удалось. Чжоу Эньлай одним из последних покинул город, в который уже всту­пали передовые японские части.

В своих воспоминаниях об антияпонской войне известный китайский писатель и историк Го Можо, в 1938 г. возглавляв­ший третий отдел (отдел культуры) политического управления национальной армии Китая, описывает самоотверженную ра­боту Чжоу Эньлая в Ухане и Чунцине по укреплению единого антияпонского национального фронта и мобилизации творче­ского потенциала китайской интеллигенции на борьбу с япон­скими захватчиками. Когда Го Можо, доведенный до крайности происками гоминьдановских реакционеров, всячески мешавших деятельности сотрудников его отдела по развитию патриотиче­ского движения среди населения и армии с помощью театраль­ных, агитационных и кинобригад, решил подать в отставку и три дня не выходил на работу, Чжоу Эньлай пригласил его к себе. «Заговорили о нашем отделе,— вспоминал Го Можо.— Чжоу Эньлай считал, что деятельность его не потеряла смыс­ла. Если мы сумеем сосредоточить в своих руках пропагандист­скую, шефскую работу и просвещение, тогда по крайней мере мы сможем разоблачить капитулянтские замыслы реакции. Мы должны пробудить сознание масс, веру в их собственные силы. Поэтому третий отдел по-прежнему имеет большое значение... Я сказал: «Моя роль в отделе незначительна, сотрудники обой­дутся и без меня. Не лучше ли мне уйти»... В живых, искря­щихся глазах Чжоу Эньлая вспыхнул огонь гнева, он резко перебил меня: «А что же делать? В интересах революции надо терпеть все. Нам приходится сносить еще большие обиды!»

Так единственный раз в жизни Чжоу Эньлай как следует пробрал меня, и я отказался от намерения оставить службу».

По свидетельству Го Можо, огромное впечатление на при­сутствующих произвело выступление Чжоу Эньлая на собра­нии в связи со второй годовщиной со дня смерти выдающегося китайского писателя, революционного демократа Лу Синя, со­стоявшемся в Ухане незадолго до эвакуации города.

«Речь Чжоу Эньлая,— писал Го Можо,—была блестящей. Основное внимание он уделил боевому духу творчества Лу Синя. Великий писатель жил в революционную эпоху. После поражения революции, когда реакция неистовствовала, Лу Синь продолжал твердо стоять на своих позициях, вести не­примиримую борьбу с темными силами, чтобы приблизить час победы. Лу Синь — самый стойкий боец, самый любимый учи­тель. Мы должны учиться у него мужеству, особенно сейчас, когда нам предстоит бороться против капитулянтов, против пассивного ведения войны, против «пятой колонны», против «индивидуалистического ухода от мира». В бурю познаешь стойкость дерева. Сегодня каждый обязан стать таким же стой­ким, каким был Лу Синь».

Го Можо вспоминал также, как Чжоу Эньлай своими реши­тельными действиями помог навести порядок при эвакуации сотрудников третьего отдела из Чанша 12 ноября 1938 г. Чжоу Эньлай чуть не погиб, когда этот город был по указанию Чан Кайши подожжен гомииьдановской милицией задолго до вступ­ления в него японцев.

«Я всегда с глубоким уважением относился к Чжоу Эньлаю,— писал Го Можо.— Любое дело он обдумывал до конца, во всех мельчайших подробностях. Он обладал железной логи­кой. Любой вопрос решал с быстротой молнии, каждому нача­тому делу отдавался целиком. Он был неутомим, мог не спать по нескольку суток. Смотришь на него, кажется, устал, а он все продолжает работать. Он напоминал заведенную часовую пружину, во всех его действиях чувствовался строгий ритм и постоянное напряжение».

В конце 1938 г. Чжоу Эньлай возглавил представительство КПК и 8-й армии в Чунцине и продолжал работу по укрепле­нию единого антияпоиского фронта, разоблачая капитулянт­ские элементы в гоминьдановском правительстве и армии, со­вершая частые инспекционные поездки по прифронтовым рай­онам н японским тылам. Одновременно в качестве секретаря ЦК КПК, секретаря Южнокнтайского бюро ЦК КПК и глав­ного редактора «Синьхуа жибао» он вел большую организатор­скую и пропагандистскую партийную работу.

Читать дальше